Интервью

Ваша позиция несколько не совпадает с позицией участников круглого стола, организованного ЭКСМО на недавней книжной ярмарке. Там они прошлись паровым катком как по пиратам, так и по электронным книгам вообще.

Олег Ладыженский: Ну у меня к пиратам есть ряд претензий. И отношусь я к пиратским библиотекам без уважения по одной простой причине, они так же без уважения относятся ко мне. За что я должен их уважать? Но тратить цвета своей селезенки на борьбу с пиратами и громкий крик о том, как это плохо, я не буду, а почему? Потому что я вижу бессмысленность этих акций. Да, я не люблю пиратов и не слишком их уважаю. Да, я понимаю, что они в какой-то мере гробят рынок, особенно рынок электронных книг, но я не могу предложить никаких запретительных мер, я же не законодатель. А есть старая уголовная пословица. Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть. Поэтому мы делаем ставку на тех читателей, которые ценят нас, а мы ценим их. Они уважают нас, а мы уважаем их. Поэтому мы и открываем авторский интернет-магазин, за последний месяц подписали два авторских контракта с новыми интернет-магазинами и сейчас планируем подписать третий. То есть мы пытаемся расширить сферу для тех читателей, которые не то, чтобы согласны платить, а понимают, что автору тоже хочется кушать и нужно платить за электричество.

Дмитрий Громов: То есть мы стараемся увеличить выбор, чтобы читателю было куда пойти и так далее. Чтобы между магазинами была конкуренция – это стимулирует улучшение сервиса и снижение цен. Сильно снижать, конечно же, вряд ли будут, но хотя бы задирать точно не будут. Хотя и сейчас, вроде, особо не задирают. То есть потихоньку нужно выходить на западный уровень, поскольку у них это все развито и очень неплохо функционирует.

Олег Ладыженский: Ну а спорить с хамами, которых на том же Фантлабе в подобных темах выше крыши

Дмитрий Громов: И это при том, что Фантлаб – еще довольно культурный ресурс, и другие по сравнению с ним намного хуже

Олег Ладыженский: Я полагаю, у меня найдутся более интересные дела.

Дмитрий Громов: Нужна позитивная программа. То есть не негатив – давайте все запретим, всех посадим и расстреляем, а позитив. Сделай свое и лучше так, чтобы оно конкурировало с тем, что есть сейчас. Главное – не запрещать другим, а делать свое, то, что мы считаем хорошим и правильным.

Вот что-то подобное я ожидал услышать на круглом столе от ЭКСМО.

Олег Ладыженский: Ну а услышали от нас.

Дмитрий Громов: Ну они уже сделали Литрес, что им еще рассказывать?

Ну Литрес сейчас тоже старается не сидеть на месте, совершенствуют формы оплаты, и так далее и так далее.

Олег Ладыженский: Просто одного Литреса мало. Сейчас вот Векслер открыл свой интернет-магазин, там есть наша страничка. Открывает свой магазин Этногенез, который Поп-Лит, Озон планирует работать с авторами

Дмитрий Громов: С издателями они уже работают, сейчас начинают работать и с авторами.

Олег Ладыженский: То есть постепенно расширяется рынок, будем работать. Если наш интернет-магазин будет хорошо развиваться, мы планируем открыть там страницы наших друзей и соавторов. Андрей Валентинов, Марина и Сергей Дяченко. То есть мы не планируем открывать какой-то большой магазин, но блок своих друзей с удовольствием поставим.

Дмитрий Громов: Хотя если все пойдет хорошо, то может быть и кто-то еще, но пока не будем загадывать. Честно говоря, мы здесь далеко не первые, те же Зоричи сделали свой авторский магазин и вполне им довольны. Так что это вполне нормальное начинание, которое, мы надеемся, поддержат и другие авторы.

Вернемся к вопросам по творчеству. У некоторых авторов можно четко выделить произведения, написанные для подростковой аудитории. Есть ли подобные вещи среди вашей аудитории?

Олег Ладыженский: Сначала нужно определить возраст. Подростковые – это сколько?

Дмитрий Громов: От тринадцати до семнадцати?

Олег Ладыженский: Тогда "Путь меча" – в первую очередь. Он во многом подростковый. То есть, там есть и взрослые темы, но подростки его довольно хорошо воспринимают, особенно те, кто остался подростками до тридцати лет.

Кое-что из "Бездны Голодных глаз", например, "Сумерки мира". Ну, я не считаю рассказы.

Дмитрий Громов: Целый ряд рассказов, да, долго перечислять. Не все конечно, но часть рассказов.

Олег Ладыженский: Но в целом мы работаем для взрослых. Не потому, что не ценим подростков, мы не очень умеем, для детей вообще не умеем писать. Для этого нужен особый талант. Но, как выяснилось, подростки спокойно читают "Ойкумену". Совершенно спокойно.

Дмитрий Громов: Тот же цикл "Чистая фэнтези"

Олег Ладыженский: Подростки читают "Захребетник", "Шмагию". То есть это если с тринадцати, а уж с шестнадцати – спокойно.

Дмитрий Громов: Самым юным читателем, насколько я помню, как нам рассказывали, был молодой человек, который прочел, вот не помню, "Сумерки мира" или "Живущий в последний раз", и ему вроде бы даже понравилось, и ему было десять лет. Но десять-одиннадцать лет – это, конечно, исключение, таких очень немного. Но в целом мы пишем для взрослой аудитории, хотя, как порой выясняется, и более юная публика нас читает и вполне нормально все понимает.

Олег Ладыженский: А потом спустя десять лет перечитывает и говорит: "Смотри-ка, это же совсем другая книга". Мы вообще считаем, что перечитывать – это великое искусство. Я никогда не мог понять, которые глотают по две книги в день, например. Можно выпить бутылку коньяка залпом, но в таком случае кроме головной боли на следующий день ты ничего не получишь. У меня есть ряд книг, которые перечитываешь регулярно.

И при этом некоторые жалуются, что читать нечего.

Дмитрий Громов: Нет времени на то, чтобы прочесть все, что я хотел бы прочитать! Понятно, что выходит много нового ширпотреба, очень много, но даже того очень небольшого процента хороших книг, которые регулярно выходят, хватает на то, чтобы читать, читать, читать и еще времени не хватило.

Вспоминаю комментарии к рубрики "Новинки недели" на Фантлабе из серии "Пустая неделя, ничего интересного".

Олег Ладыженский: Если у тебя пустая неделя, то ты уже всего Диккенса прочел? Всего Бальзака? Да кого хочешь, господи.

Дмитрий Громов: Если брать фантастику, то всего Уэллса, всего Желязны, всего Азимова, который, между прочим, написал 400 книг? Да, среди них есть "Лакки Старры", научно-популярные и детективы, но даже если брать серьезные научно-фантастические работы – читать и не перечитать.

Олег Ладыженский: Мы живем в очень хорошее время. Доступ к музыке, книгам, картинам, то есть, хочешь посмотреть Гейнсборо – пожалуйста, все его работы в интернете, хочешь послушать редчайшие записи Герберта фон Караяна или собрать все альбомы Deep Purple – да пожалуйста. Шикарное время.

Дмитрий Громов: А я себе и живьем собрал почти все, на дисках.

Да и с концертами Deep Purple к нам стабильно каждую осень зачастили.

Дмитрий Громов: Я на их концертах был уже три раза

Олег Ладыженский: Все познается в сравнении. Есть у меня одна хорошая история. Давным-давно, году в восемьдесят шестом или восемьдесят седьмом я вижу, как в магазине "Планета" продается альбом японских гравюр. Такая папка, я помню, а в ней оттиски гравюр, а она не продается, а выставлена только на обмен. А у меня ничего нет, я бедный режиссер, у меня нет ничего, что можно было бы поменять. И вдруг я захожу за три дня до нового года, и вижу, что ее выступили в продажу, и она стоит пятьдесят один рубль, а у меня зарплата девяносто! А на новый год нужно же еды купить, ну хоть бутылочку, а тут пятьдесят один рубль, у меня зарплата девяносто, а у жены вообще зарплаты нет, она только родила. Я прихожу домой и говорю "Ленка…". А она говорит: "Слушай, у нас осталось еще рублей шестьдесят [а до зарплаты еще целый месяц], пошли купим". И вот мы пошли, купили, и она до сих пор этот альбом у меня дома стоит. И я понимаю, во-первых, какая хорошая жена, а во-вторых, какое же было счастье. А сейчас японские гравюры любые, какие мне нужны, я могу найти.

Но эмоций таких уже не будет.

Олег Ладыженский: Эмоций – не будет.

Дмитрий Громов: У меня была аналогичная история, правда, не с книжкой, а с диском. Я большой любитель Deep Purple и всех, кто в нем когда-либо играл. Это было во времена виниловых пластинок, когда CD либо вообще еще не появились, либо еще только-только появились, а винил был в полном расцвете. Я тогда еще работал по специальности, химиком, и часто ездил в командировки транзитом через Москву в Среднюю Азию, в город Бекдаш в Туркмении. У нас в Харькове тогда уже была валка пластиночная, здесь в Москве я тоже нашел место, где торгуют винилом, и я увидел там совершенно редчайшую вещь – сольный альбом Глена Хьюза, которого вообще больше нигде не было. Не в идеальном, но во вполне приличном состоянии он стоил, как сейчас помню, сорок пять рублей, а у меня зарплата была чуть-чуть побольше, сто двадцать рублей.

Олег Ладыженский: Он был инженер, а я режиссер.

Дмитрий Громов: Но тоже в общем-то соотношение похожее. У меня командировочные конечно же были, наскреб я эти сорок пять рублей, хорошо, что билеты во все концы уже были куплены, и туда и обратно. Но командировка-то на несколько недель! Короче, купил я эту пластинку, всю дорогу трясся над ней, чтобы не побить, не поломать и все такое, приехал туда, отработал командировку, и за три дня до отъезда у меня кончились деньги. От слова "совсем", вообще не осталось ничего кроме пяти копеек в Москве на метро, чтобы доехать с аэропорта до вокзала или что-то в этом плане. Я три дня не ел вообще ничего, только пил воду из-под крана и курил сигареты, слава богу полпачки сигарет у меня было. Вот это было все питание. Первый день прошел нормально, на второй очень хотелось кушать, на третий начал привыкать. Но зато купил пластинку. Приехал домой, думал, что слона съем, но даже как-то без него обошлось.

Олег Ладыженский: Теперь таких ярких чувств нет. Все есть.

ОЛ: Ну, во-первых, темное фэнтези – это фэнтези, написанное в реалистической манере, а мы всегда писали реалистические произведения. Второе, это скорее исторический роман про не нашу историю. Вот если представить себе, какой могла бы быть история Европы в двенадцатом веке, только не вполне Европы, поэтому это даже не очень фэнтези…

ДГ: Хотя формально там есть и мечи, и магия, и чудовища, и приключения, и все, что угодно, и короли, бароны, и драконы. Все есть. Присутствует весь формальный антураж фэнтези. Пожалуй, dark fantasy – это совершенно точное определение. Кстати, у нас очень мало кто пишет в этом направлении. Мы вот, например, раньше такого не писали, много всего перепробовали, но только не темное фэнтези. Но мы всегда любим экспериментировать, пробовать что-нибудь новое, а тут задумка очень удачно легла на антураж, так оно, в общем-то и сложилось, так что какой-то изначальной цели написать что-нибудь именно в жанре темного фэнтези мы не ставили, просто так сложилось.

ОЛ: Кроме того, мы попытались в этом романе сделать все, что в нем есть, с двойной подкладкой. То есть, с одной стороны это – фэнтези, а с другой – исторический роман про не нашу историю, со всеми атрибутами исторического романа. С другой стороны, это вроде бы фэнтези, но это книга о науке в то время, когда слова «наука» еще не существовало, и его заменяли словом «магия». Еще нет химии, но есть алхимия, из которой вырастет химия будущего.

ДГ: Еще нет астрономии, но есть астрология, и так далее.

ОЛ: Кроме того, в книге два эпилога. Один происходит через пятьдесят лет после описываемых событий и закругляет весь роман. А второй эпилог происходит через пятьсот лет после описываемых событий и показывает, во что превратилось зерно, посеянное за полтысячи лет до этого. На дворе уже не двенадцатый век, а девятнадцатый, условно говоря. Все уже совсем по-другому.

Последний эпилог написан совсем в другой манере. Более того, может быть, последний эпилог является эпилогом для этого романа, но послужит прологом для совсем иного произведения?

ДГ: С другими героями, в этом же мире спустя пятьсот лет.

ОЛ: Еще одна вторая подкладка.

ДГ: Мы не гарантируем, что это обязательно будет, но мысли такие есть.

Какие ваши ближайшие творческие планы?

ОЛ: Сейчас с нашим коллегой и временами соавтором Андреем Валентиновым мы работаем над новой книгой (она уже наполовину написана), жанр которой мы бы определили как ветхозаветный реализм. То есть в современном городе

ДГ: В наше время, в нашем полностью знакомом, современном, реалистичном антураже

ОЛ: Начинают происходить ветхозаветные события. История Иовы. История Иакова. История Содома и его гибели, я имею в виду не мужеложство и гомосексуализм, а гибель Содома как города, когда чаша господнего терпения переполнилась и все, кранты. Ну и еще пара ветхозаветных историй, когда в наш реалистичный мир вторгается жестокий, непознаваемый Ветхий Завет со своими принципами.

ДГ: Происходит столкновение двух совершенно разных менталитетов и мировосприятий, нашего современного и классического ветхозаветного, про который только читали в Библии и который никто, даже верующие люди, сейчас не воспринимают как реальность. А тут вот совершенно реальные ситуации, в нашем антураже, в нашем времени, в наших реалиях, но ситуации полностью ветхозаветные. Это будут три взаимосвязанных повести, но связаны они будут не сюжетом, а общим принципом – нашего времени и Ветхого Завета, городом, в котором это все происходит. У города не будет название, это может быть любой город. Это может быть Харьков, это может быть Екатеринбург, но место действия будет узнаваемо. И некоторые второстепенные персонажи будут переходить из повести в повесть.

А нет ли у вас в более отдаленных планах каких-либо новых экспериментов и желания попробовать другие жанры?

ОЛ: Мы не очень склонны об очень дальних планах. Как только о них расскажешь, они тут же начинают ломаться. Ну, карма такая.

ДГ: У нас уже несколько раз такое случалось, поэтому мы взяли за правило не говорить о новых книгах, пока не написана хотя бы половина текста, как в случае с нашей ветхозаветной историей, где написано уже чуть больше половины. Поэтому можно не бояться рассказывать, ее мы без вариантов закончим. А вот когда или вообще не начали, или только-только две страницы написали, то у нас уже была парочка таких обломов и мы решили перестраховываться.

ОЛ: Да, мы обсуждаем новые идеи, собственно в поезде по дороге сюда мы обсуждали новый роман, очень активно спорили, пугая проводников, но мы о нем сейчас рассказывать не будем.

Ох, у меня как раз столько вопросов было заготовлено по планам, героически их прокрутим и пойдем дальше.

ОЛ: Собственно, о планах мы уже почти все рассказали. О книге, над которой сейчас работаем.

ДГ: О книге, которая выходит вот-вот-вот, о книге, над которой мы сейчас работаем. И дальше мы тоже будем писать, но пока не будем распространяться на эту тему.

Тогда не совсем по планам вопрос. Нет ли желания написать что-либо сольно?

ОЛ: У нас были сольные работы. У Дмитрия выходил и не раз переиздавался сборник его рассказов и там повесть еще одна есть, у меня неоднократно выходили поэтические сборники и там несколько миниатюр. То есть это регулярно происходит, а больше у нас ничего сольного и нет. А над большой формой мы работаем вместе.

ДГ: Как правило, если идея интересная, мы делаем ее вместе. А если она не зацепила соавтора, то по зрелому размышлению она оказывается не такой интересной даже для того, кто ее предложил. Поэтому проверка на соавторе у нас достаточно четко работает. Может быть, какие-то рассказы, стихи вот Олег пишет, я не исключаю, что какие-нибудь рассказы, миниатюры, может даже повесть небольшую когда-нибудь еще напишу, но все-таки совместная работа лучше. Проза у нас все-таки лучше получается, когда мы пишем вдвоем. Я совершенно четко отдаю себе отчет, что мои повести и рассказы несколько слабее того, что выходит у нас в соавторстве. Я ими вполне доволен, я считаю, что они получились, состоялись, они могут нравиться или не нравиться, я их совершенно не стыжусь и местами даже горжусь, но я отдаю себе отчет, что наше совместное творчество получается более высокого литературного уровня. Поэтому, зачем делать хуже, когда можно сделать лучше?

ОЛ: Скажем так, Олди – это не сумма арифметическая Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, это новое качество, как бинокулярное зрение. Мы с Дмитрием очень разные люди, у нас разные вкусы, пристрастия в еде, разные темпераменты, скорость реакции, разные предпочтения в музыке и фильмах. Есть и совпадения, конечно, но в целом мы разные ребята. Поэтому когда мы сочетаемся, то это дает некоторый объем, можно более выпукло и разнообразно сделать персонажа, сюжет построить с двух точек зрения, поэтому мы стараемся не терять эту возможность.

А несовпадение темпераментов не становится причиной конфликтов или недопониманий?

ОЛ: Все конфликты мы сбрасываем на тренировках. Мы уже более тридцати лет занимаемся каратэ, и там-то, на тренировках, все и исчерпывается.

ДГ: Споры и разногласия конечно же есть, по-другому и быть не может, но они никогда не выливаются в то, что каждый уперся рогом, будь по-моему, или никак. У нас обоих одна цель – мы хотим написать хорошую книгу. Мы выбираем то, что лучше, эмоциональнее, ярче, сильнее. А кто это придумал – не важно.